Одно дело, когда ты пришла в поликлинику и там все дети кричат, бегают, свистят в свистульки и даже барабаны с собой приносят. Груднички так вообще такие рулады выводят – и ничего, дело житейское. И совсем другое, когда ты в общественном месте, где свистеть и барабанить не положено.

Я стыдилась и краснела, если мои ребята саботировали призывы вести себя потише. Я извинялась, волком смотрела на детей, утаскивала их в уголок. В общем, вела себя, как, наверное, большинство мам. И, каюсь, осуждающе смотрела на других мам, которые не сильно-то и старались угомонить своих отпрысков.

На днях летела я в другой город. Лететь всего ничего – полтора часа. Справа, через проход, сидела женщина с девочкой, совсем крохой – полтора годика. Малышка начала капризничать ещё в терминале, весь самолёт уже знал, какое место самое шумное в салоне.

Ребёнок капризничал всю дорогу. Иногда негромко, иногда брал верхние ноты. Ни фруктовое пюре, ни медведь с жеваным ухом не помогали. Девочка ужом вертелась в маминых руках.

И знаете, меня поразили две вещи. Во-первых, терпеливость пассажиров. Малышка действительно очень много капризничала – судя по всему, хотела спать. Мамы знают, насколько тяжело успокоить ребёнка, который уже «перегулял», – укачать невозможно. Так вот, несмотря на в прямом смыс­ле вопли, ни один человек не возмутился! Наоборот, все помогали как могли: подсылали своих детей отвлечь девочку, протягивали игрушки, ключи, что угодно. Я её сажала к себе на колени и пыталась увлечь смешным видео с собакой.

Во-вторых, меня удивила мама девочки. Наверное, на контрасте со мной, в своё время такой стесняющейся. Женщина явно понимала, что её дочка, как бы так поделикатнее сказать, напрягает окружающих, но она даже виду не подала и очень степенно, без муки на лице и вздохов, пыталась её успокоить. Вот именно её спокойствие меня и поразило. Такое не наглое, не говорящее: «Ничего, потерпите, это же ребёнок». Нет, она просто спокойно предпринимала любые попытки успокоить дочку.

Когда выдержка женщину все же покидала, она позволяла малышке валяться на полу. У нас, сказала она, с дочей такой ритуал: пока не дам поваляться, будет мотать нервы. И правда: дите повалялось и временно успокоилось.

И я вот теперь думаю: почему мы так боимся осуждения и тем более робеем попросить о помощи? Думаем, что нас сейчас осудят – «мол, плохая мать, ребёнка успокоить не может». А вот нет! Никто даже не подумал возмутиться, когда мама девочки попросила свою соседку подать ей воды, а меня – поднять и подержать скинутые ребёнком сандалики, потом передала мне сумку с детскими вещами.

И именно мама девочки держала меня за руку и посоветовала откинуться на спинку кресла, когда самолёт садился, – моя аэрофобия, как обычно, дала под дых. А ведь я старалась не выдать своего состояния, человек сам все понял. И мне не было стыдно за свою слабость и неумение справиться со страхом.