«А тамадой на его свадьбе был Сакен Сейфуллин…»
Exclusive.kz начинает проект «Есімде», направленный на сохранение и популяризацию истории, культурной памяти и наследия простых людей. Наш проект стремится предоставить возможность каждому человеку внести свою лепту в общее историческое наследие. Мы создаем архив народной памяти, который будет доступен как современникам, так и будущим поколениям. Первый рассказ о государственном и общественном деятеле Жанайдаре Садвакасове. Его племянница Перизат Садуакас уже более 20-ти лет восстанавливает его биографию по архивным документам, воспоминаниям современников и рассказам старожилов. О том, что ей удалось найти, какие факты поразили её больше всего и с чего начинать поиски историй репрессированных предков, читайте в её монологе.
С чего все начиналось?
О том, что мой предок – Жанайдар Садвакасов, я знала с детства. Он – родной старший брат моего отца, но мы все равно называем его дедушкой в силу возраста: он был больше чем на 30 лет старше моего отца. Родные говорили, что он был выдающимся человеком, государственным деятелем. Его большой портрет всегда висел у нас в гостиной. Все знали, конечно, что он был репрессирован, но никакого стеснения или стыда по этому поводу давно не было. Его реабилитировали в 1957 году, поэтому к моменту моего рождения – я родилась в 1981, уже осталась только гордость за выдающегося предка. До 1957 года, конечно, было и стеснение, и некое изгнание в обществе.
В целом, конечно, в моем детстве информации о дедушке было мало: общие факты и воспоминания. Но мне тогда казалось, что я о нём многое знаю. И вот, после первого курса на историческом факультете, нас отправили в этнографическую экспедицию в Улытау. По дороге мы заехали в аул Караагаш в Жанааркинском районе. Там был один пожилой человек, я уже не помню его имени, и он стал нас расспрашивать, кто мы такие, откуда. Нас было много – человек 15 и руководитель. Когда очередь дошла до меня, я тоже представилась, сказала, из какого я рода. Тогда этот человек сказал: «Я понимаю, зачем твои однокурсники в такую жару в степи собирают какую-то непонятную информацию. Но вот для чего это тебе, когда у тебя такой выдающийся предок, я понять не могу. Он ведь был министром, генеральным прокурором. Ты должна изучить его биографию, его наследие». И после этого я серьёзно задумалась. Сначала я обратилась к старшим родственникам, говорила с ними, записывала все, что они знали о дедушке. Потом стала собирать газетные вырезки, статьи, а позже начала искать документы в архивах.
Что удалось найти?
В архивах я сумела найти очень много интересного. Пожалуй, больше всего меня поразили документы, которые я нашла в Алматы, в центральном госархиве. Там оказался целый фонд центральной комиссии по введению, на тот момент, киргизского языка. Изначально я вообще его взяла просто потому, что он по хронологии подходил. Я же все так искала – по хронологии. И вот там я нашла доклады, циркулярные установки по регионам, протокольные поручения, письма своего дяди. Он создал центральную комиссию по введению казахского языка в делопроизводство. Эта комиссия занималась внедрением казахского языка в делопроизводство госорганов. Мой дядя лично инициировал ликвидацию в госорганах штатной единицы переводчика. Он считал, что если в госорганах будет переводчик, то учить казахский язык никто не будет. В докладе есть такое его мнение. Он также просил через биржу труда, чтобы в первую очередь трудоустраивали казахов. Он считал, что даже если соискатель без высшего образования, но умеет грамотно писать и говорить на казахском языке, то его нужно привлечь к работе в госорганах для того, чтобы сохранить казахский язык. Помню, меня тогда поразило, что я нашла исходные архивные документы. Ежегодно сотни магистрантов, докторантов, защищают диссертации, но именно этот фонд открывало так мало людей – там же есть росписи, я видела. И ни один человек не обнаружил эти документы. Там даже были документы за подписью Сакена Сейфуллина. Я видела «живые» подписи больших государственных деятелей.
Кстати, Сакен Сефуллин был тамадой на свадьбе моего дедушки с его супругой Елизаветой Александровной. Они были ровесниками, земляками и друзьями.
Ещё говорили, что он в первые в истории Жанааркинского района на свои деньги построил школу для земляков. По словам старожилов, это был 1929 год. Я, к сожалению, документов не нашла, но по словам пожилых людей, которые в этой школе учились, его отец, мой дедушка Садуакас, координировал строительство. Из Акмолинской губернии привезли строительные материли и построил школу для местных детей. Говорили ещё, что он в период голодомора из Алматы передал крючки для рыбалки своему отцу в аул. Там в ауле есть речка Сарысу, и вот этими крючками там люди рыбачили. И говорили потом, что Жанайдар спас от голода целый аул. Хоть в ауле он и не жил, он ведь в 14 лет он поступил в школу в Акмолинской губернии, а потом жил и работал в Алматы, Кызылорде, Омске, Оренбурге. Но никогда не забывал своих родственников, друзей.
Он также был инциатором создания первого казахского театра. Есть воспоминания актёра Серке Кожамкулова о том, что Садвакасов поддерживал создание первого театра. Но подтверждающие документы я найти не смогла. Просто, чтобы найти все документы, я должна бросить работу и круглосуточно сидеть в архивах.
Вообще, дедушка находился на самых высоких государственных партийных должностях. Но не самое это главное. Главное то, что он всю свою жизнь, энергию, знания, отдал делу создания казахской государственности. Делу развития казахского языка, как государственного. Известно, например, что он принимал активное участие в подготовке и проведении декады казахской культуры и искусства в Москве в 1936 году.
А как чтят память предка сегодня?
На втором курсе я написала курсовую работу на тему «Жизнь и общественно-политическая деятельность Жанайдара Садвакасова». Со временем материала становилось все больше и больше, я подготовила ещё одну курсовую работу, написала множество рефератов, докладов, и защитила дипломную работу о Жанайдаре Садвакасове. После, когда я уже преподавала на историческом факультете КарГУ, я написала монографию и, при поддержке министерства культуры, издала книгу о жизни своего дедушки. Монографию, кстати, я раздала потом всем родственникам, чтобы они тоже побольше узнали о выдающемся предке. Моя научная деятельность продолжается и по сей день, хоть сейчас я и работаю на госслужбе. Я ежегодно посещаю АЛЖИР – там сидела супруга моего дяди, Елизавета Александровна, после того, как его расстреляли. Я участвую в круглых столах на тему репрессий. Я добилась того, чтобы на доме в Алматы, где жил мой дядя, установили мемориальную табличку. Вообще, она установлена на мои личные средства, но сам вопрос о её установке обсуждался на общественном совете в несколько этапов. Адрес дома, в котором он жил, я узнала из обнаруженного в архивах ордера на арест. Там был указан номер дома по бывшей улице Фурманова. Там его и арестовали 17 сентября 1937 года. А в феврале 1938 года его, как «изменника родины», приговорили к расстрелу. Приговор привели в исполнение в тот же день. В нём говорилось, что мой дядя «являлся участником и одним из руководителей контрреволюционной буржуазно-националистической организации, ставившей целью свержение советской власти, отторжение Казахстана от СССР и создание буржуазного Казахского государства».
Сейчас в ауле, где родился мой дядя, есть школа имени Жанайдара Садвакасова. Ежегодно я на личные средства провожу там конкурсы, олимпиады. Дети пишут сочинения, а я их, в силу своих возможностей, поощряю.
Как искать информацию о репрессированных предках?
Людям, которые хотят найти информацию и своих предках, я для начала рекомендовала узнать, где жил предок и в какое время. Так я сама начинала искать документы. Если, к примеру, он работал в Оренбурге, то я эти партийные документы искала в Алматинском архиве. Целый фонд документов КазЦик хранится в Государственном Центральном Аппарате. Если я, например, ищу материалы периода, когда дядя был в должности генерального прокурора Казахстана, то это нужно в центральный архив. Вообще лучше искать по месту работы, если человек работал в госорганах. Только нужно разобраться в названиях, они тогда часто менялись. Если предок в госорганах не работал, то стоит подать заявление в региональный или областной архив. Параллельно, если человек был репрессирован, можно подать в ДКНБ по регионам, – у них тоже есть свои архивы. Я знаю ещё, что два года назад создали центр по реабилитации жертв политических репрессий в Президентском архиве в Алматы. Со всех регионов туда собирают материалы. Ещё можно направить письмо в центральный госархив. Если что-то есть, то они напишут, в каком фонде, в какой описи, на каких страницах есть информация, то есть. Ехать туда лично не обязательно. Вообще сейчас, если человек сильно захочет кого-то или что-то найти, то он найдёт.
